Психиатрия в Кыргызстане: зачем и для кого она нужна?
Нурайым
Волосы цвета каштана, одета в серую мешковатую кофту с высоким воротником и в чёрную длинную юбку, достающую почти до пола и закрывающую сапоги… Быстро подойдя к столу, она поздоровалась и села напротив, скрестив ноги. Натянув рукава на кисти рук, она положила их сверху на колени и сомкнула пальцы в замок.
Чуть улыбнувшись, сняла темные солнцезащитные очки, открыв карие глаза. Взгляд её потерянный, не сосредоточенный и постоянно бегает из стороны в сторону. Она чувствует себя уязвимой и старается спрятаться от окружающего ее мира. Иногда она вжимается в стул, натягивает воротник, закрывая покусанные губы. Крепко держит рукава кофты, прикрывая заживающие раны на руках. При разговоре она немного заикается, говорит чуть шепотом.
У Нурайым посттравматическое расстройство, которое перешло в психотическое состояние. Другими словами, она перестала управлять собой и находилась в отрыве от реального мира. Ее отец занимался строительством в Бишкеке. Мама была домохозяйкой. Она с улыбкой вспоминает и рассказывает про своего отца, но вдруг её лицо меняется и становится грустным. Губы сжимаются, а на глазах появляются слезы. Нурайым начинает сильно царапать руки:
- Я очень любила своего папу. Он был для меня эталоном мужчины. Он был высокий, красивый. Всегда был сдержан. Папа часто дарил мне подарки - платья, обувь, сладости. Он говорил, что я его бриллиант, и что он всегда будет рядом. Очень сильно переживал, когда я грустила. Подходил, спрашивал, что случилось, как он может помочь. К отцу я была больше привязана, чем к маме. Возможно, потому что, мы с ней больше виделись, а с отцом из-за работы - нет. Но маму я люблю не меньше, она всё это время меня поддерживает. Если они ругались с мамой, я защищала отца и вставала на его сторону. Сейчас я понимаю, что во многих их ссорах он был не прав.
В школе в параллельном классе учился парень, который мне очень нравился. Он не проявлял в мою сторону внимания. Хотя, потом он сказал, что постоянно следил за мной. Хотел позвать на свидание, но боялся моей реакции. На следующий год наши с ним классы объединили. Тогда я училась в 10 классе. Мы стали чаще общаться, со временем он предложил стать его девушкой. Он заходил за мной домой, и мы вместе шли в школу, а потом провожал обратно. Вечерами выходили гулять и встречались с общими друзьями. Ходили гулять в парк, ездили в город. Он постоянно меня веселил. Мне было с ним хорошо.
Я стала приносить плохие оценки. Всей головой была в этих отношениях, совсем не думала об учёбе. Особенно, если мы с ним ругались. Мама ругалась на меня из-за этого, но я пропускала всё мимо ушей. Через месяц отношений я поняла, что мои чувства стали сильнее и я не могу без него провести и часа. Я очень сильно скучала и искала любую возможность побыть с ним. Примерно в это время мы признались друг другу в любви.
У нас была неделя, когда мы не общались. Он разозлился на меня из-за того, что я плохо сказала о его друзьях, мне казалось, что они плохо влияют на него и он меньше уделяет мне времени. Тогда он впервые накричал на меня будто зверь и махал руками. Говорил, что я не имею права лезть в его дружбу и намекнул, что его друзья важнее, чем я. Спустя неделю мы помирились, но он стал холоднее ко мне. Хотя до этой ссоры он приходил даже ночью и стоял у дома.
Чуть улыбнувшись, сняла темные солнцезащитные очки, открыв карие глаза. Взгляд её потерянный, не сосредоточенный и постоянно бегает из стороны в сторону. Она чувствует себя уязвимой и старается спрятаться от окружающего ее мира. Иногда она вжимается в стул, натягивает воротник, закрывая покусанные губы. Крепко держит рукава кофты, прикрывая заживающие раны на руках. При разговоре она немного заикается, говорит чуть шепотом.
У Нурайым посттравматическое расстройство, которое перешло в психотическое состояние. Другими словами, она перестала управлять собой и находилась в отрыве от реального мира. Ее отец занимался строительством в Бишкеке. Мама была домохозяйкой. Она с улыбкой вспоминает и рассказывает про своего отца, но вдруг её лицо меняется и становится грустным. Губы сжимаются, а на глазах появляются слезы. Нурайым начинает сильно царапать руки:
- Я очень любила своего папу. Он был для меня эталоном мужчины. Он был высокий, красивый. Всегда был сдержан. Папа часто дарил мне подарки - платья, обувь, сладости. Он говорил, что я его бриллиант, и что он всегда будет рядом. Очень сильно переживал, когда я грустила. Подходил, спрашивал, что случилось, как он может помочь. К отцу я была больше привязана, чем к маме. Возможно, потому что, мы с ней больше виделись, а с отцом из-за работы - нет. Но маму я люблю не меньше, она всё это время меня поддерживает. Если они ругались с мамой, я защищала отца и вставала на его сторону. Сейчас я понимаю, что во многих их ссорах он был не прав.
В школе в параллельном классе учился парень, который мне очень нравился. Он не проявлял в мою сторону внимания. Хотя, потом он сказал, что постоянно следил за мной. Хотел позвать на свидание, но боялся моей реакции. На следующий год наши с ним классы объединили. Тогда я училась в 10 классе. Мы стали чаще общаться, со временем он предложил стать его девушкой. Он заходил за мной домой, и мы вместе шли в школу, а потом провожал обратно. Вечерами выходили гулять и встречались с общими друзьями. Ходили гулять в парк, ездили в город. Он постоянно меня веселил. Мне было с ним хорошо.
Я стала приносить плохие оценки. Всей головой была в этих отношениях, совсем не думала об учёбе. Особенно, если мы с ним ругались. Мама ругалась на меня из-за этого, но я пропускала всё мимо ушей. Через месяц отношений я поняла, что мои чувства стали сильнее и я не могу без него провести и часа. Я очень сильно скучала и искала любую возможность побыть с ним. Примерно в это время мы признались друг другу в любви.
У нас была неделя, когда мы не общались. Он разозлился на меня из-за того, что я плохо сказала о его друзьях, мне казалось, что они плохо влияют на него и он меньше уделяет мне времени. Тогда он впервые накричал на меня будто зверь и махал руками. Говорил, что я не имею права лезть в его дружбу и намекнул, что его друзья важнее, чем я. Спустя неделю мы помирились, но он стал холоднее ко мне. Хотя до этой ссоры он приходил даже ночью и стоял у дома.
Откуда появляется психическое расстройство?
По данным Нацстаткома за 2019 год, в Кыргызстане зарегистрировано 10 096 людей с психическими расстройствами и расстройствами поведения.
Ментальное здоровье - важная составляющая жизни человека - от состояния психики зависит и состояние физическое. Из-за, например, апатии или депрессии начинаются проблемы с иммунитетом. Могут случаться приступы, когда человек задыхается. Что уж говорить о серьезных психических расстройствах.
Если говорить о лечебных учреждениях, то стационары жалуются на маленькие бюджеты и зарплаты. От чего зависит и качество лечения.
По словам директора общественного фонда «Психическое здоровье и общество» Жакшылыка Жыргалбекова, единой причины появления и протекания болезни нет, но есть общие симптомы, которые проявляются при шизофрении и при тяжелых психических расстройствах. Это могут быть галлюцинации, нарушение коммуникации, теряется связь с миром.
«Одной точной причины никто не может назвать. Болезнь либо эндогенная, то есть если были какие-то внутренние возбудители, либо могут быть абсолютно разные причины. Например, причины связанные с детством, воспитанием, переживание каких-либо психотравмирующих ситуаций», - отмечает Жыргалбеков.
По его словам, расстройства могут проявляться после определённого возраста, чаще после подросткового. Часто им подвержены люди с сопутствующими социальными проблемами - бедность, проблемы с воспитанием. У женщин часто проявляется послеродовая депрессия. Причины могут быть как психологические, так и медицинские, связанные с физическими травмами. Например, ушиб головы.
По словам директора общественного фонда «Психическое здоровье и общество» Жакшылыка Жыргалбекова, единой причины появления и протекания болезни нет, но есть общие симптомы, которые проявляются при шизофрении и при тяжелых психических расстройствах. Это могут быть галлюцинации, нарушение коммуникации, теряется связь с миром.
«Одной точной причины никто не может назвать. Болезнь либо эндогенная, то есть если были какие-то внутренние возбудители, либо могут быть абсолютно разные причины. Например, причины связанные с детством, воспитанием, переживание каких-либо психотравмирующих ситуаций», - отмечает Жыргалбеков.
По его словам, расстройства могут проявляться после определённого возраста, чаще после подросткового. Часто им подвержены люди с сопутствующими социальными проблемами - бедность, проблемы с воспитанием. У женщин часто проявляется послеродовая депрессия. Причины могут быть как психологические, так и медицинские, связанные с физическими травмами. Например, ушиб головы.
«Тело пронизало тысячи иголок, и я не могла ничего сделать»
В тексте присутствуют сцены насилия. Если для вас неприемлемо подобное повествование, пожалуйста, воздержитесь от прочтения.
- Мы встречались почти четыре месяца. В тот день у нас произошла очередная ссора. В последнее время мы часто ругались. Но несмотря на это, когда у нас закончились уроки, мы вместе пошли домой. Он злился, молчал и был резок в движениях. Шёл быстро и торопил меня, говорил, что холодно и хочет быстрее домой. Потом резко остановился и сказал, что мы пойдём к нему.
Я часто была у него дома и, естественно, без плохих мыслей согласилась. Еще мне очень хотелось с ним помириться. Мы зашли в дом, он ушёл к себе в комнату, а я села на диван в гостиной. Когда он вернулся, он сел рядом со мной, прижал меня к себе и стал целовать. Всё ещё было хорошо. Я обрадовалась и подумала, что всё обошлось и его злость прошла.
Вдруг он остановился и сказал, что мы долго встречаемся и может быть займемся этим? Я ответила, что сейчас не могу и не хочу до свадьбы. Для меня это было очень важно. Он знал об этом, потому что мы говорили на эту тему. Он встал передо мной, взял меня за руки и сжал их до боли. Он сказал, что если я хочу быть с ним, то мы должны сделать это, иначе мы расстанемся.
Он стал снимать с меня одежду, я попыталась пнуть его, но он ударил меня в ответ и сказал, что, если я еще раз сделаю так или продолжу кричать, он меня ударит ещё сильнее. Продолжил раздевать и снял с себя штаны. Потом он взял меня одной рукой за шею и стал душить. Я рыдала и умоляла остановиться, но он от этого становился ещё злее. Он уже совсем обезумел, не слышал меня и кричал мне заткнуться. Мне было отвратительно, будто, что-то инородное во мне, а тело пронизало тысячи иголок и я не могла ничего сделать.
В какой-то момент я потеряла сознание. Не знаю, от страха или от того, что мне уже не хватало воздуха. Очнулась от того, что он начал испуганно бить меня по лицу и извинялся. Он подумал, что я умерла. Не помню, как добежала до дома. На пороге меня встретила мама. Я ей всё рассказала. Мама стала плакать и отправила меня умываться. Я боялась смотреть в зеркало. Оказалось, что всё моё лицо было избито. Оно всё было в крови, затёкшее. Шея пурпурная. Вся одежда, в которой я была, - рубашка и брюки - были в крови и разорваны.
Мне хотелось всё это смыть, сжечь все вещи и себя с ними. Я взяла металлическую мочалку и стала мыться ей. Я тёрла и тёрла себя. Только, когда мама зашла и увидела, что я вся в крови, она остановила меня. Она смотрела на меня, плакала и её всю трясло. Я спала, сквозь сон слышала, когда пришёл папа. Мне было очень страшно. болело всё тело, лицо, шея. Меня тошнило. Я ждала, что он скажет. Я услышала, как они стали ругаться, и он стал на нее кричать. Папа сказал, что не верит и что я сама виновата.
Потом я услышала шаги в мою сторону. Они были громкие и тяжёлые. Папа выбил закрытую дверь, вбежал ко мне в комнату весь красный, вены на лбу были напряжены, а глаза были такими же красными как у моего парня. Он так же крепко взял меня за руки стал кричать. Говорил, что я сама виновата и ударил меня по лицу, у меня потемнело в глазах. Я упала на пол. Слышала, как он мне говорил, что я не его дочь, что он не сможет смотреть в глаза родственникам, что я не смогу выйти замуж. Что я никому такая не нужна. В комнату забежала мама и начала кричать на папу и бить его. Я уже ничего не чувствовала.
Следующее, что я помню, как очнулась уже в больнице.
- Мы встречались почти четыре месяца. В тот день у нас произошла очередная ссора. В последнее время мы часто ругались. Но несмотря на это, когда у нас закончились уроки, мы вместе пошли домой. Он злился, молчал и был резок в движениях. Шёл быстро и торопил меня, говорил, что холодно и хочет быстрее домой. Потом резко остановился и сказал, что мы пойдём к нему.
Я часто была у него дома и, естественно, без плохих мыслей согласилась. Еще мне очень хотелось с ним помириться. Мы зашли в дом, он ушёл к себе в комнату, а я села на диван в гостиной. Когда он вернулся, он сел рядом со мной, прижал меня к себе и стал целовать. Всё ещё было хорошо. Я обрадовалась и подумала, что всё обошлось и его злость прошла.
Вдруг он остановился и сказал, что мы долго встречаемся и может быть займемся этим? Я ответила, что сейчас не могу и не хочу до свадьбы. Для меня это было очень важно. Он знал об этом, потому что мы говорили на эту тему. Он встал передо мной, взял меня за руки и сжал их до боли. Он сказал, что если я хочу быть с ним, то мы должны сделать это, иначе мы расстанемся.
Он стал снимать с меня одежду, я попыталась пнуть его, но он ударил меня в ответ и сказал, что, если я еще раз сделаю так или продолжу кричать, он меня ударит ещё сильнее. Продолжил раздевать и снял с себя штаны. Потом он взял меня одной рукой за шею и стал душить. Я рыдала и умоляла остановиться, но он от этого становился ещё злее. Он уже совсем обезумел, не слышал меня и кричал мне заткнуться. Мне было отвратительно, будто, что-то инородное во мне, а тело пронизало тысячи иголок и я не могла ничего сделать.
В какой-то момент я потеряла сознание. Не знаю, от страха или от того, что мне уже не хватало воздуха. Очнулась от того, что он начал испуганно бить меня по лицу и извинялся. Он подумал, что я умерла. Не помню, как добежала до дома. На пороге меня встретила мама. Я ей всё рассказала. Мама стала плакать и отправила меня умываться. Я боялась смотреть в зеркало. Оказалось, что всё моё лицо было избито. Оно всё было в крови, затёкшее. Шея пурпурная. Вся одежда, в которой я была, - рубашка и брюки - были в крови и разорваны.
Мне хотелось всё это смыть, сжечь все вещи и себя с ними. Я взяла металлическую мочалку и стала мыться ей. Я тёрла и тёрла себя. Только, когда мама зашла и увидела, что я вся в крови, она остановила меня. Она смотрела на меня, плакала и её всю трясло. Я спала, сквозь сон слышала, когда пришёл папа. Мне было очень страшно. болело всё тело, лицо, шея. Меня тошнило. Я ждала, что он скажет. Я услышала, как они стали ругаться, и он стал на нее кричать. Папа сказал, что не верит и что я сама виновата.
Потом я услышала шаги в мою сторону. Они были громкие и тяжёлые. Папа выбил закрытую дверь, вбежал ко мне в комнату весь красный, вены на лбу были напряжены, а глаза были такими же красными как у моего парня. Он так же крепко взял меня за руки стал кричать. Говорил, что я сама виновата и ударил меня по лицу, у меня потемнело в глазах. Я упала на пол. Слышала, как он мне говорил, что я не его дочь, что он не сможет смотреть в глаза родственникам, что я не смогу выйти замуж. Что я никому такая не нужна. В комнату забежала мама и начала кричать на папу и бить его. Я уже ничего не чувствовала.
Следующее, что я помню, как очнулась уже в больнице.
Виды лечения в психиатрических стационарах
Добровольное лечение
При добровольном лечении пациент или его родственники должны подписать информационное согласие на лечение. Пациент проходит первичный осмотр, выясняется насколько необходимо такого рода лечение.
«В стационарах оказывают медпомощь врач-психиатр, медперсонал, санитары. Их инструментом является только медикаментозное лечение. Стационары лечат только по обращению граждан», - говорит Жакшылык Жыргалбеков.
По закону, при добровольном лечении пациент не может находится в стационаре более 45 дней. Если пациент добровольно не выписывается из больницы, проводится повторный осмотр на необходимость продления лечения.
«В стационарах оказывают медпомощь врач-психиатр, медперсонал, санитары. Их инструментом является только медикаментозное лечение. Стационары лечат только по обращению граждан», - говорит Жакшылык Жыргалбеков.
По закону, при добровольном лечении пациент не может находится в стационаре более 45 дней. Если пациент добровольно не выписывается из больницы, проводится повторный осмотр на необходимость продления лечения.
Принудительное лечение
Принудительное лечение применяют тогда, когда человек нарушает закон или не в состоянии адекватно оценивать свои действия и окружающий его мир.
В таких случаях вызывается специальная служба, которая забирает человека в психиатрическую больницу для оценки его состояния.
Также на принудительное лечение отправляются люди совершившие серьёзное преступление, например, убийство в состоянии невменяемости. Если судебный психолог признает человека невменяемым во время совершения преступления, суд назначает лечение в психиатрической больнице. После выздоровления пациента выпускают.
В таких случаях вызывается специальная служба, которая забирает человека в психиатрическую больницу для оценки его состояния.
Также на принудительное лечение отправляются люди совершившие серьёзное преступление, например, убийство в состоянии невменяемости. Если судебный психолог признает человека невменяемым во время совершения преступления, суд назначает лечение в психиатрической больнице. После выздоровления пациента выпускают.
Сейчас в Кыргызстане действуют четыре Республиканских центра психического здоровья (РЦПЗ) в виде больниц и в каждой области есть психиатрическое отделение. По словам директора бишкекского РЦПЗ Ураимжана Исмаилова, амбулаторный уровень представлен 74 кабинетами психиатров в составе центров семейной медицины по всей стране.
К сожалению, ставки в этой сфере медицины оставляют желать лучшего. Базовая зарплата в сфере психиатрии 5 тысяч сомов (58,96 долларов США). Врачебная ставка - 10 тысяч сомов (117,93 долларов США). Из-за тяжёлых условий молодые врачи получают 7500 тысяч сомов (88,45 долларов США) плюс процент от каждого вылеченного случая. Такие зарплаты ведут за собой уровень оказываемой помощи, но самое главное - сильную текучку кадров.
«Молодые специалисты не готовы работать за такие деньги при условии профессионального выгорания, что случается достаточно часто. В том числе, из-за возможного долгого лечения пациента, которое может длиться годами без видимого прогресса. Поэтому в основном остаются те, кто работает достаточно давно», - утверждает Исмаилов.
В 2018 году в Кыргызстане приняли государственную программу по охране психического здоровья населения до 2030 года. Среди целей, прописанных в документе, значатся привлечение новых кадров в регионы за счёт выдачи денежных бонусов и строительство новых соответствующим международным стандартам психиатрических корпусов.
Программа нацелена на эффективную работу как амбулаторного лечения, так и лечения в психиатрических стационарах. Основной задачей является сокращение коек в стационарах и увеличение мультидисциплинарных команд в регионах. Планируется, что это позволит сократить ненужные расходы.
Уже сейчас в стационаре, расположенном в селе Чым-Коргон, по данным Ураимжана Исмаилова, 1600 коек сократили до 400, а в селе Кызыл-Джаре из 1125 осталось 325.
К сожалению, ставки в этой сфере медицины оставляют желать лучшего. Базовая зарплата в сфере психиатрии 5 тысяч сомов (58,96 долларов США). Врачебная ставка - 10 тысяч сомов (117,93 долларов США). Из-за тяжёлых условий молодые врачи получают 7500 тысяч сомов (88,45 долларов США) плюс процент от каждого вылеченного случая. Такие зарплаты ведут за собой уровень оказываемой помощи, но самое главное - сильную текучку кадров.
«Молодые специалисты не готовы работать за такие деньги при условии профессионального выгорания, что случается достаточно часто. В том числе, из-за возможного долгого лечения пациента, которое может длиться годами без видимого прогресса. Поэтому в основном остаются те, кто работает достаточно давно», - утверждает Исмаилов.
В 2018 году в Кыргызстане приняли государственную программу по охране психического здоровья населения до 2030 года. Среди целей, прописанных в документе, значатся привлечение новых кадров в регионы за счёт выдачи денежных бонусов и строительство новых соответствующим международным стандартам психиатрических корпусов.
Программа нацелена на эффективную работу как амбулаторного лечения, так и лечения в психиатрических стационарах. Основной задачей является сокращение коек в стационарах и увеличение мультидисциплинарных команд в регионах. Планируется, что это позволит сократить ненужные расходы.
Уже сейчас в стационаре, расположенном в селе Чым-Коргон, по данным Ураимжана Исмаилова, 1600 коек сократили до 400, а в селе Кызыл-Джаре из 1125 осталось 325.
Мультидисциплинарные команды (МДК) оказывают психологическую, социальную и медицинскую помощь:
- Социальные услуги:тренинги по самообслуживанию коммуникации, организовывают походы в горы, кино и другие мероприятия. Они направлены на то, чтобы людей с психическими расстройствами вовлечь в общественную жизнь.
- Психологические услуги:психологические консультации, терапия, тренинги направленные на психообразование, понимание и регулирование собственного состояния.
- Медицинские услуги:медикаментозное лечение, коррекция, прием препаратов, консультация семьи и родственников и их вовлечение в реабилитацию.
Это охватывает основные потребности пациентов с психическими расстройствами.
«В МДК за пациентом закрепляется куратор, который оценивает потребности пользователя и после разрабатывается индивидуальная программа по оказанию помощи и реабилитации. Они оказывают соцуслуги: восстановление документов, помощь в получении пособий, помощь в трудоустройстве, обучают самообслуживанию, например, выстраивают график дня, учат убираться, готовить, быть социально активным», – рассказывает Жакшылык Жыргылбеков.
Пациенты попадают в МДК как после лечения в стационаре, так и независимо от него. Часто это люди с тяжёлыми психическими расстройствами, такими как шизофрения или аффективное расстройство.
«Мультидисциплинарные команды показали себя перспективно, сейчас их расположено 11, как в столице страны, так и в ее регионах. По плану их будет 22», - отмечает Ураимжан Исмаилов.
«В МДК за пациентом закрепляется куратор, который оценивает потребности пользователя и после разрабатывается индивидуальная программа по оказанию помощи и реабилитации. Они оказывают соцуслуги: восстановление документов, помощь в получении пособий, помощь в трудоустройстве, обучают самообслуживанию, например, выстраивают график дня, учат убираться, готовить, быть социально активным», – рассказывает Жакшылык Жыргылбеков.
Пациенты попадают в МДК как после лечения в стационаре, так и независимо от него. Часто это люди с тяжёлыми психическими расстройствами, такими как шизофрения или аффективное расстройство.
«Мультидисциплинарные команды показали себя перспективно, сейчас их расположено 11, как в столице страны, так и в ее регионах. По плану их будет 22», - отмечает Ураимжан Исмаилов.
«Среда, в которой я оказалась ещё хуже влияла на меня. Там всё было грязным»
- Я открыла глаза, напротив меня сидела мама. У меня всё также болело всё тело и ниже живота. Тогда я уже начала чувствовать, как кто-то ползает по мне. Я говорила маме, врачам, но они сказали, что ничего нет. Было ощущение будто насекомые едят меня изнутри - под кожей. Они заползают в меня пока я сплю, через уши, нос, рот. А потом живут в моем теле.
Чувствовала сильное жжение, всё чесалось. Я пыталась их убрать. Думала, что у меня под ногтями яйца какого-то насекомого. Я взяла маленькие ножницы и ковыряла под ногтями и пыталась вытащить их через кожу. Тогда родители решили меня перевести в психиатрическую больницу.
Среда, в которой я оказалась ещё хуже влияла на меня. Там всё было грязным. За людьми совсем не следили. От многих пахло туалетом. Некоторые санитары издевались над нами. Заставляли мыть у себя в палатах. Бывало били. Питались мы безвкусным бульоном, там практически не было гущи.
Из-за всей этой антисанитарии, мои ощущения обострились, а лекарства давали только временный эффект и то за счёт того, что я больше спала. Лекарства совсем не лечили, а только делали меня менее энергичной. Там я находилась два месяца. Мне было плохо в стационаре, и мама решила, что меня нужно забрать домой. Хотя отец вообще не хотел меня видеть.
Когда я оказалась дома, он всячески избегал меня, рано уходил на работу и поздно возвращался. Когда я хотела с ним поговорить, он молчал и отворачивался от меня, выходил либо в другую комнату, либо из дома. Я посещала раз в неделю врача психиатра на протяжении трёх месяцев. Но у меня всё ещё оставались мысли о том, что с моим организмом, что-то не то и чувствовала грязь. У меня усилилась депрессия, которая повела за собой попытку суицида. После этого меня снова положили в психиатрическую больницу на лечение.
В этот раз я пробыла там месяц. Потом мы перешли к другому врачу-психиатру, к которому я хожу до сих пор. Он помог мне вернуться в нормальное состояние. Не давит на меня и не говорит, что я больная.
Сейчас я пью антидепрессанты. Мне помогают быть более активной. Принимать себя и работать со своими недостатками. Через год лечения, я устроилась на работу. Параллельно я учусь в университете. У меня до сих пор бывает, чувство беспокойства, мне неуютно в общественных местах или наедине с людьми. Если за день случается что-то нехорошее, ночью начинаются панические атаки. Будто кто-то душит и я просыпаюсь от недостатка кислорода.
Чувствовала сильное жжение, всё чесалось. Я пыталась их убрать. Думала, что у меня под ногтями яйца какого-то насекомого. Я взяла маленькие ножницы и ковыряла под ногтями и пыталась вытащить их через кожу. Тогда родители решили меня перевести в психиатрическую больницу.
Среда, в которой я оказалась ещё хуже влияла на меня. Там всё было грязным. За людьми совсем не следили. От многих пахло туалетом. Некоторые санитары издевались над нами. Заставляли мыть у себя в палатах. Бывало били. Питались мы безвкусным бульоном, там практически не было гущи.
Из-за всей этой антисанитарии, мои ощущения обострились, а лекарства давали только временный эффект и то за счёт того, что я больше спала. Лекарства совсем не лечили, а только делали меня менее энергичной. Там я находилась два месяца. Мне было плохо в стационаре, и мама решила, что меня нужно забрать домой. Хотя отец вообще не хотел меня видеть.
Когда я оказалась дома, он всячески избегал меня, рано уходил на работу и поздно возвращался. Когда я хотела с ним поговорить, он молчал и отворачивался от меня, выходил либо в другую комнату, либо из дома. Я посещала раз в неделю врача психиатра на протяжении трёх месяцев. Но у меня всё ещё оставались мысли о том, что с моим организмом, что-то не то и чувствовала грязь. У меня усилилась депрессия, которая повела за собой попытку суицида. После этого меня снова положили в психиатрическую больницу на лечение.
В этот раз я пробыла там месяц. Потом мы перешли к другому врачу-психиатру, к которому я хожу до сих пор. Он помог мне вернуться в нормальное состояние. Не давит на меня и не говорит, что я больная.
Сейчас я пью антидепрессанты. Мне помогают быть более активной. Принимать себя и работать со своими недостатками. Через год лечения, я устроилась на работу. Параллельно я учусь в университете. У меня до сих пор бывает, чувство беспокойства, мне неуютно в общественных местах или наедине с людьми. Если за день случается что-то нехорошее, ночью начинаются панические атаки. Будто кто-то душит и я просыпаюсь от недостатка кислорода.
Помощь врачам и медперсоналу
«Эмоциональное давление, конечно, есть, потому что наши врачи - в основном те, которые уже долго работают. Есть люди, которые не желают уже работать, поэтому и молодежь к нам не идет. Даже городские учреждения трудно обеспечить психиатрами, не говоря уже о регионах», - сетует директор РЦПЗ Ураимжан Исмаилов.
Профессиональное выгорание, депрессия, апатия – все это сопровождает людей, которые помогают другим справится с этими проблемами.
Профессиональное выгорание, депрессия, апатия – все это сопровождает людей, которые помогают другим справится с этими проблемами.
В сентябре 2020 года в Кыргызстане запустился проект Recovery Center. Там любой может получить необходимую психологическую помощь бесплатно. Сейчас у них есть опыт работы с людьми, у которых есть серьезные расстройства или родители, у которых дети с синдромом Дауна или аутизмом. Помимо этого центр оказывает помощь людям подвергшимся насилию.
Но из-за пандемии коронавируса они перешли в основном на онлайн-режим работы - проводят тренинги по психическому здоровью, онлайн-консультации. Недавно проходил тренинг для семейных врачей, чтобы они могли вовремя выявлять и лечить малые психические расстройства, такие как депрессия и тревожные расстройства.
«В сентябре мы собрали фокус-группу врачей, где выяснилась потребность в психологических группах по восстановлению психического здоровья и работе с профвыгоранием. В основном это связано с появлением у них тревожности, раздражением, утомляемостью, появлением депрессии», - рассказывает врач-психотерапевт Лилия Пантелеева.
Начали они с врачей, работающих в красной зоне. В числе которых также психиатры, психологи и психотерапевты.
«Мы распределили врачей по группам. Это врачи работающие с коронавирусом, волонтеров, которые работали во время эпидемии и люди, которые потеряли своих близких», - говорит Пантелеева.
Но из-за пандемии коронавируса они перешли в основном на онлайн-режим работы - проводят тренинги по психическому здоровью, онлайн-консультации. Недавно проходил тренинг для семейных врачей, чтобы они могли вовремя выявлять и лечить малые психические расстройства, такие как депрессия и тревожные расстройства.
«В сентябре мы собрали фокус-группу врачей, где выяснилась потребность в психологических группах по восстановлению психического здоровья и работе с профвыгоранием. В основном это связано с появлением у них тревожности, раздражением, утомляемостью, появлением депрессии», - рассказывает врач-психотерапевт Лилия Пантелеева.
Начали они с врачей, работающих в красной зоне. В числе которых также психиатры, психологи и психотерапевты.
«Мы распределили врачей по группам. Это врачи работающие с коронавирусом, волонтеров, которые работали во время эпидемии и люди, которые потеряли своих близких», - говорит Пантелеева.
У меня есть сложности и я готова с ними бороться
- Сейчас я живу в Бишкеке, работаю тоже здесь. Некоторые мои коллеги знают о том, что у меня есть психическое расстройство, но они меня поддерживают. Благодаря реабилитации, я научилась принимать себя. Строить отношения. У меня появился молодой человек. Сначала было сложно ему доверять, но постепенно всё решилось. Я понимаю, что у меня всё ещё есть сложности, но я готова с ними бороться.
Авторы:
- Зульфия Раисова,
- Даниил Ляпичев,
- Мазхаб Джумъа
Редактор лонгрида:
- Наталья Ли
Иллюстрации:
Насиба Каримова
Верстка:
- Зульфия Раисова
Данная публикация подготовлена в рамках программы наставничества проекта «Развитие новых медиа и цифровой журналистики в Центральной Азии», реализуемого Институтом по освещению войны и мира (IWPR) при поддержке Правительства Великобритании. Содержание публикации не отражает официальную точку зрения IWPR или Правительства Великобритании.
