cabar.asia
Мой дом интернат. Как живут бывшие воспитанники интернатов Таджикистана и почему их судьбы почти одинаковые?
В Таджикистане на сегодня насчитывается 61 школа-интернат, в которых учатся и живут 6,5 тысяч детей, в основном это дети полусироты (в основном без отцов), дети с инвалидностью и дети из малоимущих семей. Число круглых сирот составляет около 2%. За последние 5 лет число воспитанников интернатов заметно сократилось. К примеру, до 2017 года это число превышало 10 тысяч.
Сокращение произошло после того, как правительство Таджикистана приняло решение, что в интернаты могут поступать только: круглые сироты, дети у которых умер один из родителей и дети из малообеспеченных семей. Этим решением правительство запретило родителям, которые отправляется в трудовую миграцию, сдавать своих детей в интернаты.
Сокращение произошло после того, как правительство Таджикистана приняло решение, что в интернаты могут поступать только: круглые сироты, дети у которых умер один из родителей и дети из малообеспеченных семей. Этим решением правительство запретило родителям, которые отправляется в трудовую миграцию, сдавать своих детей в интернаты.
Потерянная Марьям
18-летняя Марьям выросла в интернате. По ее рассказам, родители всегда уезжали в Россию на заработки, но в интернат она и ее младший брат попали после смерти отца, который работал на стройке в Саратове.
«Мне тогда было 10 лет, я все помню. Мы с мамой вернулись в Таджикистан на время, через неделю пришла весь о смерти отца. Мама не работала, она сидела с нами, а отец работал. После смерти отца мама решила вернуться в Россию, но взять нас с братом она не могла, так как там не с кем было бы нас оставлять. Мы остались с бабушкой», - вспоминает девушка.
Они жили очень бедно, мама не сразу нашла работу и деньги стала отправлять только через полгода после отъезда. Престарелая бабушка вскоре скончалась от болезни и дети остались одни, никто из родственников взять их не смог и мать решила детей отдать в интернат.
«Мне тогда было 10 лет, я все помню. Мы с мамой вернулись в Таджикистан на время, через неделю пришла весь о смерти отца. Мама не работала, она сидела с нами, а отец работал. После смерти отца мама решила вернуться в Россию, но взять нас с братом она не могла, так как там не с кем было бы нас оставлять. Мы остались с бабушкой», - вспоминает девушка.
Они жили очень бедно, мама не сразу нашла работу и деньги стала отправлять только через полгода после отъезда. Престарелая бабушка вскоре скончалась от болезни и дети остались одни, никто из родственников взять их не смог и мать решила детей отдать в интернат.
фото: pexabay.com
«Мне было страшно первое время и непривычно, братишка был младше и как-то быстро адаптировался, а я вот до последнего так и не смогла привыкнуть к интернату. Постоянно плакала и просила маму забрать нас, но она была в России и просила потерпеть. Она хотела купить нам квартиру, копила на это деньги, - рассказывает Марьям, - Вначале мама звонила часто, а потом раз в месяц, потом стала пропадать на месяцы. Она звонила на телефоны наших воспитателей и поговорить по душам не получалось. Через год она сказала мне, что сильно больна, что у нее цирроз печени. Я стала спрашивать, что это за болезнь и мне сказали, что от цирроза почти всегда умирают. Мне было тяжело это осознавать, я часто плакала. Однажды приехала моя тётя, сестра папы, и сказала, что мама умерла. На тот момент мы с мамой не виделись почти два года, я так и не смогла смириться с ее смертью».
После выпуска из интерната девушка не знала куда ей идти, ведь родственники не принимали ее, так как сами бедно живут. Вместе с подругой они снимали комнату в общежитии, но там были проблемы с оплатой. Чтобы платить за жилье ей приходилось работать одновременно в нескольких местах, но в основном девушка работает посудомойкой в ресторанах Душанбе.
«Я была потеряна, некуда было идти, ведь мне было всего 16 лет тогда. Потом моя тетя позвала меня к себе, сказала, что примет меня, если я буду работать и деньги приносить. Чтобы я не была обузой для нее, я почти все деньги отдаю ей, часто навещаю брата, он тоже через два года покинет интернат и к тому времени мне нужно накопить немного на его учебу. Мы оба мечтаем, что он поступит в университет и отучится на юриста, а я буду работать и помогать ему платить за учебу», - надеется девушка.
Марьям училась на отлично в интернате, но несмотря на это поступить в вуз не смогла, просто не хватило моральных сил и понимания взяться за это.
«Если честно, то я даже не знаю, что со мной будет дальше, наверное, тетя отдаст меня замуж поскорее. До смерти отца у нас была счастливая семья и детство, но потом наша судьба изменилась и все пошло не так», - еле сдерживая слезы рассказывает девушка.
После выпуска из интерната девушка не знала куда ей идти, ведь родственники не принимали ее, так как сами бедно живут. Вместе с подругой они снимали комнату в общежитии, но там были проблемы с оплатой. Чтобы платить за жилье ей приходилось работать одновременно в нескольких местах, но в основном девушка работает посудомойкой в ресторанах Душанбе.
«Я была потеряна, некуда было идти, ведь мне было всего 16 лет тогда. Потом моя тетя позвала меня к себе, сказала, что примет меня, если я буду работать и деньги приносить. Чтобы я не была обузой для нее, я почти все деньги отдаю ей, часто навещаю брата, он тоже через два года покинет интернат и к тому времени мне нужно накопить немного на его учебу. Мы оба мечтаем, что он поступит в университет и отучится на юриста, а я буду работать и помогать ему платить за учебу», - надеется девушка.
Марьям училась на отлично в интернате, но несмотря на это поступить в вуз не смогла, просто не хватило моральных сил и понимания взяться за это.
«Если честно, то я даже не знаю, что со мной будет дальше, наверное, тетя отдаст меня замуж поскорее. До смерти отца у нас была счастливая семья и детство, но потом наша судьба изменилась и все пошло не так», - еле сдерживая слезы рассказывает девушка.
фото: pexabay.com
Случайно попал в Таджикистан
Александр Болтаев тоже воспитанник одного из душанбинских интернатов. Ему 20 лет. В этом году он заканчивает железнодорожное училище и мечтает уехать в Россию, где он и родился. В интернат он попал в 13-летнем возрасте, после смерти матери его отправили в Таджикистан из России.
«Дело в том, что моя мама Зульфия Болтаева - бывшая гражданка Таджикистана, она еще в 90-е переехала в Россию из Таджикистана. Она вышла замуж родила троих детей – двое старших сестер и я. Мы жили в Нефтеюганске Ханты-Мансийского автономного округа, я там родился. Так как отец был у нас пьющий и часто избивал маму, а однажды чуть не убил ее, она всех детей собрала и мы сбежали от него в Москву. Тогда мне было 11 лет», - рассказывает он.
Он вспоминает, что прожив несколько месяцев в Москве, его мама попала в больницу.
«Дело в том, что моя мама Зульфия Болтаева - бывшая гражданка Таджикистана, она еще в 90-е переехала в Россию из Таджикистана. Она вышла замуж родила троих детей – двое старших сестер и я. Мы жили в Нефтеюганске Ханты-Мансийского автономного округа, я там родился. Так как отец был у нас пьющий и часто избивал маму, а однажды чуть не убил ее, она всех детей собрала и мы сбежали от него в Москву. Тогда мне было 11 лет», - рассказывает он.
Он вспоминает, что прожив несколько месяцев в Москве, его мама попала в больницу.
«Она чем-то заболела и ее положили в больницу, она там была долго, а потом нам сообщают, что мама умерла. Я тогда так и не понял, от чего она умерла. О смерти мамы мы узнали от участкового милиционера. Мои старшие сестры были уже совершеннолетние, а я нет и поэтому меня забрали в детский дом. Милиционер объяснил сестрам, что им нужно оформить на меня опекунство и только потом можно будет меня забрать с детдома. Но прошло больше двух месяцев, а опекунство сёстры так и не оформили».
Так как Саша был на фамилии матери, то в детском доме решили отправить его в Таджикистан, так как в его свидетельстве о рождении было написано, что его мама уроженка Таджикистана.
«Директор детского дома говорит мне: "у тебя в Таджикистане родственники появились, и мы тебя туда отправляем". На самом деле родственников у меня здесь не было, я им об этом сказал. Но несмотря на это, меня сажают в самолет и отправляют в Душанбе. В аэропорту меня встретили милиционеры и разместили меня в спецприемник для несовершеннолетних, где я провёл месяц, а потом меня отправили в Интернат №1, который я потом окончил. У меня так никто и не появился из родственников, как меня заверяла директор московского интерната», - говорит Саша.
Так как Саша был на фамилии матери, то в детском доме решили отправить его в Таджикистан, так как в его свидетельстве о рождении было написано, что его мама уроженка Таджикистана.
«Директор детского дома говорит мне: "у тебя в Таджикистане родственники появились, и мы тебя туда отправляем". На самом деле родственников у меня здесь не было, я им об этом сказал. Но несмотря на это, меня сажают в самолет и отправляют в Душанбе. В аэропорту меня встретили милиционеры и разместили меня в спецприемник для несовершеннолетних, где я провёл месяц, а потом меня отправили в Интернат №1, который я потом окончил. У меня так никто и не появился из родственников, как меня заверяла директор московского интерната», - говорит Саша.
фото: pinterest.com
Он не скрывает, что тогда, спускаясь по трапу самолета, он чувствовал большую боль, ведь он не знал, куда он приехал и зачем.
«С тех пор прошло почти 8 лет, а я помню все как сейчас. Эту боль невозможно приглушить ничем, понимаете? Я был очень потерян и мне нужны были долгие месяцы, чтобы привыкнуть к мысли, что я не в России. Представьте ребенка, у которого мамы нет, никто его не защитит и он никому не нужен – именно так я себя чувствовал, было очень одиноко, эта боль все еще со мной», - делится он.
Он не скрывает, что очень хочет быстрее уехать из Таджикистана, так как не видит здесь перспектив для дальнейшего развития или работы.
«Вы посмотрите на эти цены и на зарплаты. У меня пенсия есть 180 сомони ($16), но я иногда подрабатываю, конечно, ведь жить на что-то надо. Но мне ни на что не хватает, хорошо, что часто мне помогают друзья и знакомые – кто-то одежду даст, кто-то накормит. Поэтому я хочу уехать в Россию, поступить на заочное в железнодорожный на машиниста, параллельно работать и строить жизнь. У меня никого не осталось – мама умерла, старшая сестра тоже в 2019 году умерла, младшая сестра отказалась от меня, отец жив или нет не знаю. Остается надеяться, что там у меня все получиться», - надеется он.
«С тех пор прошло почти 8 лет, а я помню все как сейчас. Эту боль невозможно приглушить ничем, понимаете? Я был очень потерян и мне нужны были долгие месяцы, чтобы привыкнуть к мысли, что я не в России. Представьте ребенка, у которого мамы нет, никто его не защитит и он никому не нужен – именно так я себя чувствовал, было очень одиноко, эта боль все еще со мной», - делится он.
Он не скрывает, что очень хочет быстрее уехать из Таджикистана, так как не видит здесь перспектив для дальнейшего развития или работы.
«Вы посмотрите на эти цены и на зарплаты. У меня пенсия есть 180 сомони ($16), но я иногда подрабатываю, конечно, ведь жить на что-то надо. Но мне ни на что не хватает, хорошо, что часто мне помогают друзья и знакомые – кто-то одежду даст, кто-то накормит. Поэтому я хочу уехать в Россию, поступить на заочное в железнодорожный на машиниста, параллельно работать и строить жизнь. У меня никого не осталось – мама умерла, старшая сестра тоже в 2019 году умерла, младшая сестра отказалась от меня, отец жив или нет не знаю. Остается надеяться, что там у меня все получиться», - надеется он.
Интернат как единственный выход?
Маргарита Войтова, руководительница НПО «Зумрад» практически всю свою жизнь посвятила решению проблем детей сирот и полусирот. В Таджикистане это одна из немногих общественных организаций, которая продолжает помогать детям после того, как те выпустились из интернатов и в 16 лет остались один на один со «взрослыми» проблемами.
Она не скрывает - проблемы с годами не меняются.
«Это проблемы с документами, отсутствие жилья. Ребенок выходит с интерната и ему просто не к кому идти и главная проблема - отсутствие жизненных навыков, ведь они в семье не жили и не знают, как себя вести в каких-то ситуациях», - говорит она.
Если говорить о последнем, то Маргарита Войтова говорит, что в большинстве случаев это дети, у которых судьба складывается не всегда положительно.
«Из числа моих бывших подопечных есть только пару случаев, когда ребенок после интерната смог поступить, отучиться, по профессии устроиться на работу и построить карьеру, обзавелся семьей и у него все благополучно. Но в основном судьбы тяжелые, конечно, особенно, если это круглый сирота и нет родных», - говорит она.
Но в любом случае она просит не обвинять в этом систему, ведь интернаты — это не семья и они не могут восполнить этот пробел.
Лола Насриддинова, директор ОО «Ирода» считает, что дети после интернатов выходят неприспособленными к жизни и сложнее адаптируются к каким-то сложным жизненным ситуациям, но если дети сироты вынужденно оказались в этой ситуации, то у так называемых социальных сирот могла бы быть иная судьба.
«У нас много матерей-одиночек, которые остались после развода одни с детьми, и у них нет сил ни моральных, ни физических воспитывать детей одной, особенно если детей много или у ребенка есть особенность. Она становиться жертвой стигмы со стороны родственников и соседей, она не уверена, что сможет дать ребенку должное образование и решает, что ему будет лучше в интернате. Так получается, что с ней не поработал психолог, ей вовремя не оказали поддержку, а наоборот давление было большим, в итоге ребенок в интернате, оторван от семьи и даже после выпуска часто он как будто отделен от семьи – или его не принимают, или он не принимает семью», - рассказывает она.
В рамках своей работы Насриддинова часто общается и помогает таким мамам, оказывая психологическую помощь, но работают они только с обращениями, а их не так много.
«Мы стараемся объяснять семьям, что интернат — это не выход. Чаще всего детей сдают в интернаты из-за плохого материального положения в семье, часто детей просто нечем кормить, не говоря уже о школе. Поэтому интернат кажется выходом, они думают, что там хотя бы есть условия для ребенка, но чем дольше ребенок оторван от матери и от семьи, тем сложнее проходит адаптация после выпуска из интерната».
Она уверена, что если бы отчаявшиеся матери вовремя получали поддержку от родственников и соседей, если бы у них была возможность и уверенность, что они смогут вырастить ребенка самостоятельно, то и детей в интернатах было бы меньше.
фото: pinterest.com
Она не скрывает - проблемы с годами не меняются.
«Это проблемы с документами, отсутствие жилья. Ребенок выходит с интерната и ему просто не к кому идти и главная проблема - отсутствие жизненных навыков, ведь они в семье не жили и не знают, как себя вести в каких-то ситуациях», - говорит она.
Если говорить о последнем, то Маргарита Войтова говорит, что в большинстве случаев это дети, у которых судьба складывается не всегда положительно.
«Из числа моих бывших подопечных есть только пару случаев, когда ребенок после интерната смог поступить, отучиться, по профессии устроиться на работу и построить карьеру, обзавелся семьей и у него все благополучно. Но в основном судьбы тяжелые, конечно, особенно, если это круглый сирота и нет родных», - говорит она.
Но в любом случае она просит не обвинять в этом систему, ведь интернаты — это не семья и они не могут восполнить этот пробел.
Лола Насриддинова, директор ОО «Ирода» считает, что дети после интернатов выходят неприспособленными к жизни и сложнее адаптируются к каким-то сложным жизненным ситуациям, но если дети сироты вынужденно оказались в этой ситуации, то у так называемых социальных сирот могла бы быть иная судьба.
«У нас много матерей-одиночек, которые остались после развода одни с детьми, и у них нет сил ни моральных, ни физических воспитывать детей одной, особенно если детей много или у ребенка есть особенность. Она становиться жертвой стигмы со стороны родственников и соседей, она не уверена, что сможет дать ребенку должное образование и решает, что ему будет лучше в интернате. Так получается, что с ней не поработал психолог, ей вовремя не оказали поддержку, а наоборот давление было большим, в итоге ребенок в интернате, оторван от семьи и даже после выпуска часто он как будто отделен от семьи – или его не принимают, или он не принимает семью», - рассказывает она.
В рамках своей работы Насриддинова часто общается и помогает таким мамам, оказывая психологическую помощь, но работают они только с обращениями, а их не так много.
«Мы стараемся объяснять семьям, что интернат — это не выход. Чаще всего детей сдают в интернаты из-за плохого материального положения в семье, часто детей просто нечем кормить, не говоря уже о школе. Поэтому интернат кажется выходом, они думают, что там хотя бы есть условия для ребенка, но чем дольше ребенок оторван от матери и от семьи, тем сложнее проходит адаптация после выпуска из интерната».
Она уверена, что если бы отчаявшиеся матери вовремя получали поддержку от родственников и соседей, если бы у них была возможность и уверенность, что они смогут вырастить ребенка самостоятельно, то и детей в интернатах было бы меньше.
фото: pinterest.com
Ежегодно интернаты Таджикистана выпускают от 150 до 180 учащихся, а в 2022 году их будет 215 человек. Это 16-18-летние подростки, которые должны будут вернуться к своим родителям или близким родственникам, а кому-то некуда будет возвращаться.
Данный материал подготовлен в рамках проекта IWPR «Amplify, Verify, Engage: Information for Democratisation and Good Governance in Eurasia», финансируемого МИД Норвегии, и программы наставничества проекта «Развитие новых медиа и цифровой журналистики в Центральной Азии», реализуемого Институтом по освещению войны и мира (IWPR) при поддержке Правительства Великобритании. Содержание публикации не отражает официальную точку зрения IWPR, МИД Норвегии или Правительства Великобритании.
