Никто не знает реальные масштабы сексуализированного насилия в отношении детей в Центральной Азии. По оценке правозащитников, в лучшем случае только 1 кейс из 10 доходит до правоохранительных органов. А если это и происходит, то недружественное к детям следствие и суды часто наносят повторную травму, а дела длятся порой годами.

В советское время так жили многие: отец семью бросил, молодая мать вечно занята на работе, а ребенка растит бабушка. Для девочки Ады из Казахстана это было нормой, пока в 9 лет не умерла ее бабуля — воспитание легло на плечи мамы, с которой отношения у девочки были не особо теплые.

ДЕНЬ МАМИНОЙ СВАДЬБЫ

Когда Аде исполнилось 11, мама вышла замуж. Свадьбу играли в двухкомнатной квартире, девочку на торжество не позвали — она весь день гуляла с собакой, чтобы не мешать гостям. Старшие ребята со двора хитростью убедили, что Ада тоже должна отметить праздник, украв из дома бутылку водки. В тот день девочка впервые попробовала алкоголь и вернулась домой в нетрезвом состоянии.

Аду посадили за шифоньер и закрыли шторкой, чтобы она не позорила маму. Было неприятно. С уходом части гостей это чувство только усилилось — дома кто-то страстно занимался сексом, девочке приходилось закрывать уши.

«Это казалось чем-то плохим, и так хотелось не слышать всего этого», — вспоминает Ада.

После ухода всех гостей мама и отчим подошли к Аде. Новый незнакомый мужчина, которого она видела второй раз в жизни, раздел ее до нижнего белья, отвел в ванную и начал обливать холодной водой.

«ПОИГРАЕМ В СЕКС?»

Дальше ситуация в семье только ухудшилась. Все началось с «борьбы». Отчим предложил девочке поиграть и, будучи активным подростком, она согласилась. Только цели у игроков были разные. Для Ады это возможность повеселиться, а для отчима — прикоснуться к ее интимным местам.

«Я заметила с какой ненасытностью он хотел это [трогать интимные зоны] делать. Я все чувствовала и меня это очень отталкивало, но я не могла выразить свое внутреннее негодование, потому что в 11 лет не понимала, что именно мне не нравится. Вроде мы ведь всего лишь играем».

Однажды Ада пришла со школы, дома был только отчим. Он лежал на диване, смотрел телевизор. Заняться девочке было нечем и она решила присоединиться к просмотру фильма. Сесть на диван Ада побоялась – подсознательно чувствовала, что, если мамы дома нет, лучше не приближаться к мужчине, который был ей чужой. Девочка села на пол, а обернувшись спустя время заметила, что отчим снял трусы и демонстративно показывал все, что было под ними. При этом он не сказал ни слова и даже не смотрел на девочку. Она быстро встала и ушла.

Отчим приставал к Аде не только днем, но и ночью, когда уйти было некуда. Девочка просыпалась от того, что он трогал ее за интимные места, клал руку на трусики.

«Я откидывала его руку, ложилась, подбирая под себя одеяло, и спала дальше. Как будто я просто научилась с этим жить, сохраняя молчание».

Ада долго не рассказывала ничего маме. С регулярными домогательствами она справлялась сама, пока не накипело. Девочка решилась на откровенный разговор. Страх, что мама не поверит и не встанет на ее сторону, был неоправданным.

У мамы с отчимом состоялся неприятный разговор, переросший в скандал. Ада сидела как мышка, потому что боялась, что он начнет бить ее за «донос», но, не сказав девочке ни слова, он ушел из дома. А когда вернулся, все было как прежде. Больше мама не поднимала эту тему, а отчим так и продолжал домогаться до падчерицы.

Неоднократно он открытым текстом предлагал ей заняться сексом, пока мамы не было дома.

«Я все время выкручивалась и переводила тему или делала вид, что не слышу. Была уверена, силой он не станет меня насиловать, поэтому 4 года он тщетно пытался меня уговорить и домогался. Я просто научилась с этим справляться и жить. Внутри была ужасная психологическая борьба. Мне было тяжело. Никогда дома я не могла чувствовать себя безопасно, расслаблено и защищено», - вспоминает девушка.

ПАПА, ПОМОГИ!

Однажды Ада решила обратиться за помощью к своему кровному отцу. У мужчины была своя семья, с дочерью он виделся очень редко, однако Аде казалось, что только он способен ей помочь.

«Я рассказала ему, что отчим хочет меня изнасиловать, лезет, пристает, домогается, попросила забрать, помочь. А он сказал: «Ада, у тебя своя семья, у меня – своя. Сор из избы не выносят». Вот и все».

Надежда на чью-то помощь угасла. Насовсем. Поддержку одинокая девочка не могла найти ни в ком.

Я ДУМАЛА, ОН УБЬЕТ МАМУ И МЕНЯ

Отчим Ады не был алкоголиком, но иногда напивался и бил всех, кто попадался под руку. Так пару раз она приходила в школу с разбитой губой. Однажды он избил падчерицу плетью за то, что она задержалась на тренировках и якобы курила. Чего в действительности не было. Шрамы на спине заживали долго. Друзья девочки были в шоке, увидев их во время купального сезона спустя несколько месяцев. Ада вспоминает, как их реакция удивила ее, она ведь настолько привыкла так жить, что даже эти ужасные шрамы казались естественными.

Маму отчим тоже бил неоднократно, даже когда она была беременна. Ада не могла просто смотреть на это.

«Я думала, если не остановлю его, он убьет ее. Схватила вазу стеклянную и ударила со всей силы. Я готовилась, потому что понимала, если я не рассчитаю удар, он меня убьет. Я сильно стукнула его по голове. У него пошла кровь, но он не упал, а повернулся ко мне. У меня искры из глаз полетели, помню лишь как я ударилась об шифоньер. Дальше не помню», - рассказывает Ада.

ВЫХОД

Говорить о проблемах сексуализированного и бытового насилия в обществе казалось неуместным. А может и все так живут. Ада боялась сплетен и слухов. И молча ненавидела испортившего ей жизнь мужчину, которого мама привела в семью.

Вскоре у Ады появилась сестренка. Всей семьей они переехали в плохо обустроенный дом — жить в нем было невозможно. Отчим пообещал достроить жилье до прихода холодов, а пока все ютились в летней кухне. Сексуализированные домогательства к Аде продолжались и там.

Скоро страдания девочки закончились. Мужчина нашел новую женщину и сам ушел из семьи, оставив жену, ребенка и падчерицу с наступлением холодов в летней кухне.

«Я думаю, мама хотела, чтобы он вернулся, это же была любовь. А я радовалась, что он встретил кого-то и ушел. На этом мои страдания закончились».

ПОТЕРЯ СЕБЯ

Семья временно переехала к родственникам. Для Ады наступил период свободы и она, будучи уже юной девушкой, выговаривала маме все. Отношения, которых казалось и так не было, испортились еще сильнее. В новом, не самом благоприятном районе города девочка обрела друзей, которые негативно повлияли на ход ее жизни.

БУДЕМ ТЕБЯ НАСИЛОВАТЬ, УГОМОНИСЬ!

В 16 лет Ада попала на вечеринку на районе. Часть ребят выпивали в квартире, часть - в подъезде. После очередной тусовки девушку предложили проводить двое «старшаков». Когда ребята почти дошли до дома, парни схватили Аду, закрыли рот и силой затащили в квартиру соседнего дома.

«Мы выпивали, но пьяной я не была. Эти старшаки затащили меня на кухню и сказали: «Мы тебя сейчас будем насиловать, ты должна угомониться и тогда вернешься домой здоровая и не избитая, не прибитая. Спокойно лучше без сопротивлений». Но это не мой характер, я ни в какую».

Тогда один парень ударил девушку, отнес на кровать и начал насиловать. Второй стоял рядом и смотрел, нетерпеливо ожидая своей очереди.

Ада просила перестать, кричала, что позовет папу, он их накажет. А потом поняла, что звать ей некого и папы-защитника у нее нет.

Когда все закончилось, насильник стал бить стену кулаком. «Почему ты не сказала?», - кричал он. Ада лишь потом поняла, что он имел ввиду, почему она не сказала, что была девственницей.

Очередь второго так и не настала. Парни вывели девушку из квартиры и отвели домой к маме. Ада вспоминает как саркастично, неприятно и унизительно это было.

«Они зашли к нам в коридор, и он [насильник] сказал маме: "Мы вашу дочь привели в целости и сохранности". Мама с улыбкой сказала: "Ой, спасибо большое, как вас зовут?"», - вспоминает она.

Ада зашла в туалет и сидела там пока мама не уснула.

Много лет девушка не говорила об этом никому. Мама узнала эту трагическую историю лишь спустя 3-4 года. Подробностей Ада не помнит, но насильник, живший в соседнем дворе еще несколько раз встречался на ее пути - девушка всегда убегала.

«Мне было неприятно на него смотреть, я бы хотела никогда его не видеть. Ни тогда, ни сейчас», - говорит Ада.

Мама, узнав, не сделала ничего.

ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛИННОЮ В ЖИЗНЬ

Сексуализированное насилие никогда не проходит безрезультатно, это травма, последствия которой накладываются на всю жизнь.

Ада рано вышла замуж за человека которого знала всего три месяца. Он был наркоманом, но об этом она узнала очень поздно, а когда увидела его на свадьбе под кайфом, не хватило духу отправить всех гостей домой и не совершать ошибку.

В семье родилось трое детей. Ада сильно изменилась с их появлением. И в отличие от своей мамы посвятила детям всю себя.

Брак распался спустя 11 лет. Ада сама подала на развод, оставшись с тремя родными и двумя приемными детьми, а также домом, взятым в ипотеку. Ни продать, ни вернуть вложенные деньги было невозможно. Приходилось много работать, топить печку… и снова надеяться только на себя.

Позже Ада встретила мужчину, который стал ее вторым мужем. Их отношения нельзя было назвать здоровыми, но тогда распознать манипуляцию она не могла.

«Моя душа была разбита с детства, я не знала, как выстраивать границы, как отличить здоровые отношения от манипуляционных, я просто руководствовалась чувствами. Как чувствовала, так и делала».

Из-за пережитого в детстве насилия Ада старалась контролировать все. Безосновательно подозревала мужа, боясь, что он может применить к детям насилие. Ее опыт всегда был перед глазами и никогда не давал расслабиться.

А еще та самая привычка из детства — подворачивать одеяло под себя – осталась у Ады надолго. Она в страхе просыпалась, если муж обнимал ее посреди ночи, и просила так не делать.

Брак продлился три года официально, но по факту семья развалилась спустя 1,5 года. Новоиспеченный муж заводил романы с молниеносной скоростью и подолгу пропадал из жизни жены. Ада подала на развод.

ВОССТАНОВЛЕНИЕ

Безысходность, отчаяние и усталость подтолкнули Аду к кардинальным переменам. Занявшись поиском ответов, она обрела веру в Бога, новый круг друзей и начала сессии с психологом.

«Мне кажется, без помощи людей человек не может самостоятельно справиться со своими травмами. Я не могла. Ты просто не можешь понять, насколько ты ранен. Не с чем сравнить, не знаешь, как правильно. Мне помогли сессии с психологом. Это не был быстрый процесс, мы провели вместе пять лет. Я осознанно искала человека, в основе работы которого будут лежать принципы, не расходящиеся с моей верой. Все это помогло мне "выздороветь"», - рассказывает она.

Маму Ада простила, хотя отпечаток из прошлого на их отношениях остался.

«Я не подпускаю ее так близко, как мне бы хотелось. Кажется, что так безопаснее».

Сейчас женщина состоит в законном счастливом браке, они с мужем воспитывают 10 детей, из которых 7 приемных. Ада помогает другим семьям, которые воспитывают приемных детей, и ведет активную общественную жизнь. Учится быть мудрой женой: доверять, отпускать, не контролировать. Ей удалось пережить травму и двигаться дальше.

Сексуализированное насилие над детьми — это когда взрослый или старший подросток использует ребенка для сексуальной стимуляции. Это не обязательно секс, но также, например, прикосновения к интимным частям тела.

К формам сексуализированного насилия над ребёнком относятся:

Официальные цифры по насилию детей в странах Центральной Азии небольшие – сто, а в лучшем случае около тысячи кейсов в год, которые доходят до правоохранительных органов и судов. Но правозащитники говорят, что преступление до сих пор является латентным — в полицию обращается 1 из 10 пострадавших.

При этом, согласно данным ЮНИСЕФ по миру, сексуализированное насилие над детьми носит гендерный характер. Около 90% преступников – мужчины. А среди пострадавших девочек, как правило, в 2-3 раза больше, чем мальчиков.

Как отмечает глава ОФ «НеМолчи.kz» Дина Смаилова, маленькие дети не всегда осознают, что с ними происходит. Они еще не понимают, что такое сексуализированное насилие и поэтому не могут дать этому оценку.

Сексуализированное насилие — это тяжелая эмоциональная травма, которая часто остается на всю жизнь. По словам практикующего психолога Ляйли Есназаровой, в зависимости от разных факторов последствия могут быть различными, вплоть до физических травм или суицида вследствие непереносимости эмоциональной боли.

«Причина в том, что подрывается чувство безопасности, а безопасность является базовой потребностью человека. Также рушится основа взаимоотношений. Кроме того, травма вызывает изменения в структурах головного мозга, т. е. травма влияет не только на психику, но и на физиологию», — говорит Есназарова.

Она отмечает, что даже спустя годы у пострадавших могут быть фобии, тревожность, существенное снижение самооценки, панические атаки, ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство - это долгосрочное нарушение психики. Им страдают те, кто пережил сильную травму или стал свидетелем страшных событий), сексуальные расстройства и многое другое.

«Немедленная квалифицированная помощь существенно снижает риск развития тяжелых последствий. Тем не менее, жертвы сексуального насилия могут нуждаться в психологической помощи спустя много лет независимо от того, была ли оказана помощь сразу после травмирующего события. И даже спустя много лет им можно помочь. Разработаны методы работы, есть исследования, которые говорят об их результативности», — добавляет психолог.

Адинай из Кыргызстана недавно исполнилось 13 лет. А два года назад ее впервые изнасиловал двоюродный брат — молодой мужчина, намного старше ее по возрасту.

«Это случилось в Новый год. У нас в доме собрались родственники со стороны отца. После праздничного салюта вся родня оставалась на улице, а я вернулась в свою комнату и задремала. Пробудилась от того, что кто-то лапает меня за ягодицы, за талию, лезет в трусы, трогает за половой орган. Я резко открыла глаза и увидела, что это мой двоюродный брат. Закричать не успела», — рассказывает девушка.

Насильник закрыл ей рот рукой и навалился всем телом так, что 11-летняя девочка не могла даже пошевелиться. Что делать в такой ситуации, Адинай не знала. Ей было страшно и противно, по щекам катились слезы боли и бессилия. Мужчина изнасиловал Адинай. Затем поднялся и как ни в чем ни бывало ушел спать.

«Я убежала в ванную комнату. Там у меня случилась, ну, наверное, истерика. Я очень сильно плакала, не могла остановиться. И где-то час стояла под душем, хотела стереть с себя следы от его прикосновений. Никак не могла отмыться, так противно мне было от себя самой», — вспоминает она.

О случившемся в новогоднюю ночь девочка не сказала никому — побоялась.

«Читала о том, что после изнасилования родители просто вышвыривали своих дочерей из дома. Мне было очень страшно, что со мной поступят также».

Двоюродный брат, убедившись в том, что никто ничего не узнал, продолжил истязать девочку. Кошмар той новогодней ночи растянулся для Адинай на без малого на два года.

«Он и дальше не переставал до меня домогаться и насиловать, но я не знала, что мне делать», — рассказывает она.

Самым трудным в этот период, по словам девушки, было сохранять в себе желание жить.

«Да, конечно, у меня после всего этого были мысли о суициде. Но в то же время я хотела жить дальше. И хотела, чтобы, несмотря ни на что, сбылись мои мечты», — говорит Адинай.

Летом 2022 года девушка, устав от домогательств и насилия со стороны родственника, набралась храбрости и рассказала родителям о случившемся.

Семья девушки предпочла придерживаться версии насильника. Поэтому, вполне естественно, что никто из родственников не подумал написать заявление в правоохранительные органы, чтобы следствие установило истину. Никто не позаботился о том, чтобы Адинай оказали необходимую психологическую помощь. Никто даже не предположил, что такая поддержка, в принципе, нужна девушке.

Впрочем, к ее словам прислушалась бабушка. Старшая женщина семьи сделала свои собственные выводы из ситуации и «провела беседу» с внучкой.

«Она меня отчитала. Сказала, что это я виновата в случившемся, дескать, спровоцировала [насильника] сама».

Свое нынешнее состояние Адинай характеризует как «со мной все хорошо, стараюсь не вспоминать о плохом». Вместе с тем, она никак не может понять, почему родственники встали на сторону человека, который ради своей похоти использовал ребенка.

«Конечно, я злюсь и обижена на родных. Особенно, на бабушку. Мне трудно принять то, что они не вступились за меня, не поддержали, а просто посчитали, что я лгу», — сказала она.

Казалось бы, дом и семья — это то место, где ребенок может спрятаться и быть в безопасности. Однако большинство преступлений, связанных с сексуализированным насилием в отношении детей, совершается именно в кругу близких людей. Такая картина не только в странах Центральной Азии, но и во всем мире. Исследования ЮНИСЕФ подтверждают, что дом ребенка или преступника является наиболее часто упоминаемым местом сексуальных посягательств и изнасилований детей.

«Много детей подвергаются сексуализированному насилию в семьях, где отец, отчим, брат или дядя абьюзер. Например, он многократно избивает членов семьи, запугивает их. Когда ребенок видит, что мама постоянно под давлением, у него формируется мнение, что агрессор опасен, в-первую очередь, для мамы. И поэтому его лучше не злить, а для этого необходимо исполнять его требования. Как правило, насильники заставляют детей молчать. Еще хуже - манипулируют, перекладывают вину, угрожают убийством мамы, если ребенок расскажет все ей.

Поэтому ребенок молчит».

Дина Смаилова, глава ОФ «НеМолчи.kz»

В Центральной Азии дети, оказавшиеся в ситуации сексуализированного насилия, часто не рассказывают о том, что они пережили, и редко обращаются за помощью из-за страха мести, чувства вины, стыда, растерянности, влияния менталитета и религии.

Мадина Очилова, юрист и участница проекта Nemolchi.uz, говорит, что случаи насилия со стороны близких и членов семьи, предаются огласке реже всего. Часто ребенок боится, что ему не поверят, особенно в стране, где принято слушаться старших, и редко прислушиваются к детям

Еще одна причина такой ситуации, по ее словам, это то, что в регионе насилие является позором для семьи, а изнасилованную девушку, чаще всего, считают испорченной. Психолог София Хасанова также добавляет, что часто пострадавшие от сексуализированного насилия решаются рассказать о случившемся только спустя время.

«Другой механизм дает ложное объяснение случившемуся, например, что насильник не мог по-другому, а жертва заслуживала этого. Или что ничего страшного и не произошло.

Но это лишь верхнее прикрытие, той боли, которая уходит в глубины нашей психики. Просто чтобы выжить.

И вот человек, уже спокойно, как данность, может рассказывать о том, что пережил. А ему могут и не поверить, ведь он не рыдает и не рвет на себе волосы».

София Хасанова, психолог

Это было начало 2000-х. Мухлисе из Узбекистана тогда было 11 лет и она училась в 5 классе. Уроки закончились, и она ждала на остановке автобус, чтобы доехать до дома. Девочка жила в другом районе, и дорога занимала час. Старенький автобус подъехал немного поскрипывая, Мухлиса с не по размеру большим портфелем пробралась в самый дальний угол на одиночное сиденье, чтобы никому не мешать.

«Сижу, никого не трогаю. Рядом встал мужчина, такой большой, полный, в костюме и с кейсом в руке. Сначала он незаметно начал задевать меня чемоданом, потом рукой. Потом руку положил на колено, пытаясь задрать юбку. Я его отталкивала, так как понимала уже в то время, что это плохо, и ужасно боялась посмотреть на людей вокруг. Мне было ужасно стыдно», – рассказывает девушка.

Сейчас она вспоминает события того вечера и удивляется, неужели другие пассажиры, взрослые, и правда ничего не заметили или просто сделали вид, что ничего не происходит.

«Потом он засунул руку под рубашку и больно начал хватать за мою едва появившуюся грудь. А это было начало пубертата, и часто на любое неосторожное касание было больно молочным железам, которые формировались. Потом под юбкой он начал стаскивать с меня трусы и тереться об меня. Я помню эти толстые пальцы как черви. Я уже почти рыдала беззвучно».

Подъезжая к очередной остановке, у автобуса пробило колесо, и водитель попросил всех пассажиров выйти. Через 20 минут должен был подъехать другой. Мужчине, стоявшим рядом с Мухлисой, тоже пришлось выйти.

«Я вышла за ним и видела, как он за мной следит. Я думала уйти с остановки, так как он стоял там. Но он увидел, что я отхожу и начал за мной идти. Тут я увидела женщину с сумками и подошла к ней, чтобы помочь донести их. Она согласилась, и этот мужик отстал», – рассказывает она.

После этого Мухлиса решила дойти до другой остановки. Но когда подошла к ней, увидела, как приближается преследовавший ее мужчина.

«Я встала возле какой-то женщины и залезла в автобус. Благо уже до дома оставалось мало. Видела его в другом конце салона, но была толкучка. Я все про себя повторяла, чтобы он не дошел до меня. Когда стало посвободнее, я видела, что он почти рядом, но успела выйти на своей остановке. Он тоже вышел».

Со школы ее встречал дедушка и в тот вечер Мухлиса бежала к нему со всех ног. О том, что с ней произошло, она не рассказала ни дедушке, ни родителям – боялась, что ее будут обвинять и ругать. Ее родители – врачи и о том, что такое секс они ребенку рассказали, но очень скупо, и это было чем-то «только для взрослых». Поэтому говорить с ними о домогательствах в свой адрес девочке казалось стыдным.

«Мне повезло в тот день, насколько можно было повезти. Я его потом видела пару раз в этом автобусе и выходила, как только замечала. Приходилось добираться со школы окружным путем - сначала на метро, потом на автобусе, а не на прямом автобусе», - вспоминает она.

Еще долгое время после того случая Мухлиса вновь и вновь проигрывала в голове события того вечера, пытаясь понять, что сделала не так. Возможно, стоило активнее сопротивляться. Возможно, следовало надеть юбку подлиннее. Позже, когда в ее сторону начали звучать свистки, причмокивания и окрики парней и мужчин, она все больше убеждала себя, что, наверное, это она что-то делает не так.

О том, что с ней произошло тем вечером, девушка решилась рассказать маме только в 19 лет.

«Грустно было от того, что, когда я рассказала матери об этом и паре других случаев, она сказала, что все через это проходят. И смысл был в том, что это участь женщины такая. Меня это очень возмутило и огорчило», – говорит она.

Сексуализированное насилие несовершеннолетних может принимать различные формы. И не всегда отчетливо понятно, что это насилие. Со стороны это может выглядеть как здоровая привязанность или романтические отношения в случае с подростками. Насильниками могут быть люди, которым дети верят, с которыми «дружат» – грумеры.

В сентябре 2020 года в СМИ Таджикистана появилась новость – сосед несколько раз насиловал 8-летнюю девочку пока родителей не было дома. Утаивать произошедшее он не стал и похвастался об этом своему другу, который и обратился в правоохранительные органы.

***

Как рассказывала Фируза адвокату, первый случай произошёл в июне. Родственники преступника уехали в соседний кишлак на свадьбу и 24-летний парень пригласил 8-летнюю девочку в гости.

«Он просил зайти в дом. Обещал угостить яблоком и грушей», - рассказывала она.

Фруктами он девочку угостил, но затем спустил с нее штаны и начал трогать её интимные зоны. Через некоторое время снял свои брюки и предложил ей потрогать и взять в рот половой орган. Затем он положил девочку на диван, удовлетворил свои сексуальные потребности и пригрозив, отпустил домой.

«Он сказал, если я расскажу об этом родителям, то он убьёт мою сестрёнку».

Испугавшись, девочка ушла и никому ничего не рассказала.

На следующий день, дождавшись Фирузу с уроков, сосед опять позвал ее к себе. В течение недели она подвергалась насилию три раза.

Спустя пару недель парень рассказал об инциденте своему другу, а тот в свою очередь обратился в милицию.

Дело возбудили по статье 139 «Насильственные действия сексуального характера» УК РТ. Первичное медицинское освидетельствование не было проведено, а экспертное заключение проводил мужчина. Согласно ему, на момент осмотра девственная плева была целой, повреждений на теле не было, в области рта и слизистой не обнаружено никаких повреждений, а психологическое состояние в было норме.

ДОПРАШИВАЛИ ДО 12 ЧАСОВ НОЧИ…

По словам родителей девочки, 8 сентября 2020 года во время вечерней молитвы им позвонил сотрудник 6-го отдела милиции и потребовал, чтобы они срочно приехали в Управление по борьбе с организованной преступностью МВД по городу Куляб.

Девочку начали допрашивать. Родители ждали за дверью.

Во время допроса в комнате находились только представитель милиции и психолог, который никак не помогал ребенку. Все это продолжалось до полуночи.

По словам адвокатов, условия допроса были нарушены, так как несовершенолетнего необходимо опрашивать в присутствии психолога, педагога и представителя.

Через несколько дней допрос повторился. Родителей впустили, но педагога по-прежнему не было.

«Требования статьи 203 УПК РТ в случае допроса несовершеннолетнего-потерпевшего были нарушены. При первом опросе уже были получены показания, и такая форма допроса не одобрена законом» -, утверждает адвокат.

Первый официальный допрос должен был состояться 26 сентября, но из-за отсутствия психолога и педагога, адвокат принял решение его не проводить.

8 октября следователь вновь пригласил девочку на допрос, который длился чуть больше двух часов. Снова без психолога и педагога. Следственные органы оправдывали это тем, что специалисты задержались в дороге.

По словам адвоката, опрос проходил тяжело. Каждый неверный шаг мог нанести дополнительные психологические травмы ребенку.

ЖИТЬ ТАМ, ГДЕ ЕЁ НИКТО НЕ ЗНАЕТ

Когда начался судебный процесс, на родителей и девочку оказывалось сильное давление со стороны родственников обвиняемого. Они пытались заставить их забрать заявление.

Шумиха разрасталась. Дети во дворе перестали играть с Фирузой. С каждым днём она выглядела всё более подавленной, начала часто плакать и умолять родителей уехать и «жить там, где ее никто не знает».

Чтобы хоть немного успокоить ребенка и прекратить ночные кошмары, мама сказала ей, что сосед умер и она его больше не увидит.

Только спустя время, когда к защите Фирузы присоединился адвокат ОФ «Правовая инициатива», он подал ходатайство, чтобы судебные заседания проходили в закрытом режиме, а допросы ребенка проходили в дружественной комнате и без возможности встречи с преступником.

* Дружественная комната – это специальная комната для опросов детей, где беседу с ребенком проводит подготовленный психолог. Следователь находится в соседней комнате и передает вопросы психологу при помощи оборудования.

Суд согласился только на закрытое заседание. Остальные требования были отклонены.

Самым сложным было подготовить Фирузу к суду, ведь там ей придется вновь встретиться с преступником. Адвокат сказал ей, что ему сделали специальный укол, чтобы он ожил, а потом ему сделают еще один укол, он умрет и она его больше не увидит.

Следствие и суд по делу Фирузы длились пять месяцев. За это время ее несколько раз допрашивали и были три судебных заседания.

Судебные заседания периодически переносились или проводились гораздо позже заявленного времени. Первое состоялось лишь 2 января 2021 года.

Процесс проходил зимой. Ребенок мерз, залы были холодные, стулья разбитые, обстановка подавляющей. Во время опроса преступник давил на девочку, пытался разговаривать с ней. Судья, защита и прокурор пытались его успокоить, дело чуть не дошло до драки. Это привело к тому, что Фируза не смогла ясно излагать мысли.

После первого слушания суду было заявлено, что девочка больше не будет посещать заседания. Мама и адвокат боялись, что Фирузе станет еще хуже. Кроме того, после каждого суда на улице собирались родственники подсудимого, которые выступали в его защиту.

5 ЛЕТ ВМЕСТО 18

13 января прошло заключительное слушание по делу Фирузы. Преступник отрицал все и заявлял о применении пыток во время допросов.

Прокурор просил ему 18 лет строгого режима. Но из-за плохо проведённой следственной работы и малого количества улик, в основном косвенных, суд приговорил его только к 5 годам с отбыванием в исправительной колонии строгого режима.

***

Возбуждение уголовного дела и расследование – самый сложный период для пострадавших. Сам по себе допрос - это повторная травматизация несовершеннолетнего, пострадавшего от сексуализированного насилия. Ребенку приходится заново переживать травматичный опыт, возвращаясь в ситуацию насилия. И таких допросов, как правило, не один и не два.

По словам директора «Центра помощи детям, пострадавшим от насилия и жестокого обращения» (Кыргызстан) Динары Давлетбаевой, порой следователи не готовятся к допросу заранее, упускают важные моменты и из-за этого им приходится снова вызывать ребенка, чтобы задать дополнительные или уточняющие вопросы.

«Что касается судей, то и они, идя на поводу у адвокатов обвиняемых, вызывают на допросы детей, хотя все обстоятельства уже ясны и протоколы допросов имеются в деле», - добавляет она.

Не во всех странах Центральной Азии прописаны процедуры того, как расследовать дела о сексуализированном насилии несовершеннолетних. А даже если нормы дружественной к детям процедуры и существуют на бумаге, то на практике они не используются.

Как рассказывает адвокат Дилафруз Самадова, в Таджикистане нет специального протокола и расследование таких дел происходит на общих основаниях, а судебно-медицинскую экспертизу на проверку сохранности девственной плевы у девочек проводят мужчины.

«В одном из моих дел мать рассказала, что девочку посадили на специализированное кресло и принудительно заставили раздвинуть ноги, чтобы врачи-мужчины проверили девственность жертвы насилия. Не было подготовительных бесед с девочкой, не было обеспечено участие экспертов женского пола и сопровождение психолога», - рассказывает адвокат Дилафруз Самадова.

Как отмечает юрист Худойназар Артыков, потенциал сотрудников правоохранительных органов по таким делам не всегда позволяет дать правильную оценку произошедшим событиям и правильно квалифицировать действия насильника. И часто факты насилия квалифицируются, как ненасильственные сексуальные действия, даже если ребенок является малолетним. А в итоге преступник получает мягкое наказание или его отпускают вовсе.

Чтобы не усугубить состояние ребёнка, пострадавшего от сексуализированного насилия, психолог Наргис Тоймастова рекомендует всем участникам следственного процесса придерживаться следующих правил:

Доверять ребенку и принимать его. Специалистам следует быть готовым к встрече с детьми «со странностями».

• проявлять эмпатию и чуткость;
• иметь навыки и опыт общения с ребенком и быть внимательным к тому, что и как говорят;
• обеспечить психологическое сопровождение;
• соблюдать конфиденциальность.

С последним пунктом в странах Центральной Азии порой возникают проблемы – раскрываются имена несовершеннолетних и подробности следствия, а дела не всегда рассматриваются в суде в закрытом режиме.

«Из-за раскрытия подробностей дела общество узнает имена жертвы и подозреваемого и начинается травля. Также теряется доверие к правоохранительным органам», – говорит Артыков.

Как отмечает координатор программы ЮНИСЕФ по защите детей в КР Елена Заиченко, в Кыргызстане при расследовании дел о сексуализированном насилии несовершеннолетних сотрудники милиции просят характеристики пострадавшего ребенка в школе и у соседей. Так что о конфиденциальности говорить не приходится.

Она подчеркивает, что это приводит к тому, что в первую очередь ухудшается психологическое состояние пострадавшего ребенка. Его приходится увозить в другую область или хотя бы село, так как жить спокойно семье больше не дают.

«Никакая характеристика жертвы не должна влиять на неотвратимость наказания в случае насилия над детьми», – заключает специалист ЮНИСЕФ.

ПРИНЦИПЫ ДРУЖЕСТВЕННОЙ К ДЕТЯМ ПРОЦЕДУРЫ РАССЛЕДОВАНИЯ ДЕЛ О СЕКСУАЛИЗИРОВАННОМ НАСИЛИИ:

* Подготовлено совместно с координатором программы ЮНИСЕФ по защите детей в КР Еленой Заиченко

Каждый громкий случай сексуализированного насилия детей, который появляется в СМИ, а затем бурно обсуждается в социальных сетях, неизменно провоцирует заявления о необходимости кастрации или смертной казни насильников.

Среди стран Центральной Азии только в Казахстане с 2018 года существует практика химической кастрации. Проводится она на основании решению суда по результатам судебно-психиатрической экспертизы.

В остальных государствах региона вопрос ужесточения наказания за насилие в отношении детей то и дело появляется на повестке.

В феврале 2021 года детский омбудсмен Таджикистана Раджабмо Хабибуллозода сообщила, что межведомственная рабочая группа рассматривает вопрос об ужесточении наказания за совершение насильственных действий сексуального характера в отношении малолетних. В том числе поднимался и вопрос химической кастрации.

В начале сентября 2022 года в Кадамджайском районе Баткенской области Кыргызстана местные жители обнаружили в селеотводном тоннеле тело убитой восьмиклассницы Айдай Кочкоровой. Позже выяснилось, что девочку сначала изнасиловали, а потом задушили.

На этом фоне депутат парламента Ырысбек Атажанов предложил ввести смертную казнь за педофилию. Депутата с его антиконституционной инициативой поддержали его коллеги.

Вместе с тем, эксперты в правозащитной сфере считают, что подобные предложения, звучащие с высоких трибун, это не более, чем популизм, поскольку в реальности возвращение смертной казни не поможет сократить количество преступлений.

Адвокат Арсен Амбарян подчеркивает, что с криминологической точки зрения возвращение смертной казни бессмысленно, поскольку никак не влияет на уровень преступности. В Кыргызстане, смертная казнь (ее заменили на пожизненное лишение свободы) не применяется с 1998 года, но статистика после введения моратория не сильно изменилась.

«Эта точка зрения подкрепляется и официальной статистикой по двум видам преступлений преступлениям - убийствам и изнасилованиям. В 1990 году было зарегистрировано 603 факта убийств, а в 2021 году – 182. Изнасилований в 1990 году было зарегистрировано 352 случая, а в 2021 году - 235», - говорит эксперт.

В Казахстане за четыре года применения химической кастрации к этой процедуре приговорили десятки человек. Однако, по словам главы ОФ «НеМолчи.kz» Дины Смаиловой, эффективной эту меру пока нельзя назвать.

«Просто кастрацией, которая насколько я слышала, неэффективна, не обойдешься. Нужны ежедневные процессы», - говорит Смаилова.

В пример она приводит США, где люди отсидевшие за сексуализированное насилие несовершеннолетних, находятся на постоянном контроле государства. Они обязаны принимать лекарства и посещать психолога. А в случае пропуска приема у специалиста, он/она обращается в полицию.

В 1994 году в США был принят так называемый закон Меган*. Согласно ему, правоохранительные органы должны предоставлять открытый доступ к базе данных людей, которые находятся на учете за совершение половых преступлений. Информация о них размещается на веб-сайтах с открытым доступом, а также может быть напечатана в газетах и распространяться при помощи буклетов.

Кроме того, осужденные за сексуализированное насилие в отношении несовершеннолетних обязаны уведомлять местные правоохранительные органы о смене места жительства и работы.